Многие слышали, что в реке Гудзон нельзя плавать. Говорят, что вода ядовитая, что там живут рыбы с опухолями, что даже утки избегают купаться. Но почему именно Гудзон? Это миф, страх или реальная угроза? Ответ - и то, и другое. И он начинается не с воды, а с истории.

Гудзон - не просто река, а промышленный канал

Река Гудзон - это не живописный поток, как на открытках. Это бывшая магистраль промышленной Америки. В 1940-х годах, когда США строили свои заводы, Гудзон стал канализацией для химических предприятий. Компания General Electric с 1947 по 1977 год сбрасывала в реку более 1,3 миллиона фунтов (около 600 тонн) полихлорированных бифенилов - ПХБ. Эти вещества не разлагаются. Они не исчезают. Они оседают на дне, входят в ткани рыб, в птиц, в людей.

ПХБ - это не просто «токсины». Это классифицированные канцерогены. Они влияют на гормоны, нарушают развитие нервной системы у детей, снижают иммунитет. Их концентрация в воде сегодня ниже, чем в 1980-х. Но в иле на дне - в десятки раз выше допустимого. Когда вода поднимается во время шторма, когда течения меняются, когда дно тревожится - эти яды снова всплывают.

Что происходит с рыбой?

Если вы спросите местных рыбаков, можно ли есть рыбу из Гудзона, они ответят: «Только если хочешь умереть раньше». С 1970-х годов штат Нью-Йорк запретил ловлю судака, сома и осетра в большинстве участков реки. Даже окунь - самый распространённый вид - теперь имеет ограничения: не более двух порций в месяц. Почему? Потому что в мышцах этих рыб ПХБ накапливается в концентрации, в 500 раз превышающей безопасный уровень.

Исследования Университета Колумбии показали, что у детей, чьи матери ели рыбу из Гудзона во время беременности, уровень когнитивных функций на 10-15% ниже, чем у сверстников. Это не гипербола. Это медицинские данные. ПХБ не вызывают мгновенного отравления. Они работают тихо. Медленно. И оставляют след на поколения.

Почему плавать - опасно, даже если не пить воду

Многие думают: «Я не буду пить воду, просто поплыву». Но кожа - не герметичная оболочка. Она впитывает. При длительном контакте с загрязнённой водой токсины проникают через поры. Особенно опасно это для детей - их кожа тоньше, а метаболизм быстрее. В 2019 году в Нью-Йорке зарегистрировали случай, когда 12-летний мальчик после плавания в Гудзоне три дня страдал от сильной сыпи, тошноты и головокружения. Врачи нашли в его крови следы ПХБ - уровень, соответствующий воздействию от промышленного загрязнения.

Также в воде живут бактерии, устойчивые к антибиотикам. Они попадают с sewage - сточными водами - из городских систем. После сильных дождей, когда канализация переполняется, в реку сбрасывают до 200 миллионов галлонов неочищенных стоков в сутки. Это не вода. Это бульон из фекалий, лекарств, пластиковых частиц и химикатов.

Кто всё ещё плавает в Гудзоне?

Некоторые - и это важно - всё же плавают. В 2020 году в Нью-Йорке появилась организация Swim Across America, которая проводит заплывы по Гудзону ради сбора денег на борьбу с раком. Они не глупы. Они знают риски. Они плавают только в специально отобранных зонах, где вода проверяется ежедневно. Они не купаются в районе Хайлендс или Пойнт-Плесси - там уровень ПХБ в 20 раз выше, чем в центре Манхэттена. Они выбирают участки, где фильтры и очистные сооружения работают лучше. Но это исключения. И это не значит, что безопасно.

Даже эти заплывы вызывают споры. Многие экологи говорят: «Вы не показываете, что река чиста. Вы показываете, что люди готовы рисковать ради благотворительности». И это правда. Плавание в Гудзоне - это не спорт. Это политическое заявление. Или самообман.

Что изменилось за последние 20 лет?

Есть надежда. В 2002 году EPA начал крупнейшую в истории США операцию по очистке реки. Удалено более 2,7 миллиона кубометров загрязнённого ила. Построены новые очистные сооружения. Водоём стал заметно чище - особенно в районе Манхэттена. В 2024 году впервые за 50 лет в реке обнаружили морского конька - вид, который исчез в 1970-х из-за токсинов. Это символ. Но не доказательство.

ПХБ не исчезают. Они остаются. Они медленно вымываются из ила. Их концентрация снижается на 1-2% в год. Это значит, что до безопасного уровня - если он вообще наступит - пройдёт ещё 50-80 лет. Пока что Гудзон - это река, которая лечится. Но не выздоравливает.

Миф или реальность: можно ли плавать?

Технически - можно. Никто не ставит ограждения. Нет полиции, которая выгоняет купающихся. Но есть предупреждения. На всех пирсах - таблички: «Не плавать в реке Гудзон». Их вешают не потому, что хотят запретить. Они вешают их, потому что хотят, чтобы вы знали, что вы рискуете.

Если вы - турист, который просто хочет искупаться в Гудзоне ради фотографии - не делайте этого. Если вы - местный житель, который думает: «У меня же нет аллергии, я же не пью воду» - подумайте ещё раз. Вы не знаете, как ваша кожа реагирует на токсины. Вы не знаете, как они накапливаются. Вы не знаете, как это повлияет на ваших детей.

Гудзон - это не река. Это памятник. Памятник тому, как люди думали, что природа не имеет цены. Что можно сливать всё, что не видно. Что река - это просто труба. Но река - это живое. И она помнит. И она не прощает.

Что делать, если вы оказались у Гудзона?

• Не купайтесь. Даже если вода кажется чистой.
• Не ловите рыбу. Даже если местные говорят, что «это нормально».
• Не пейте воду. Даже если она из фильтра.
• Если вы случайно попали в воду - сразу промойтесь чистой водой и снимите одежду.
• Расскажите другим. Не из страха. Из ответственности.

Гудзон - не враг. Он жертва. И пока мы не перестанем считать его «просто рекой», мы не сможем остановить следующую катастрофу. Где-то в другом месте. В другой стране. В другой реке.